— Ты опять купила эту дорогущую колбасу? — Лидия Петровна демонстративно закрыла холодильник. — И сколько она стоит? Рублей триста? А в «Магните» по акции всего за сто двадцать можно взять, и ничем не хуже.
Марина глубоко вздохнула, не поворачиваясь от плиты. Воскресное утро, а мать уже начинает. Третий месяц живет у них после продажи своей квартиры, и каждый день — новые претензии.
— Мам, мы сами решаем, что покупать. Это наши деньги.
— «Наши деньги», — передразнила Лидия Петровна. — А квартиру кто вам помог купить? Забыла уже? Все свои сбережения отдала, чтобы вы с Андреем ипотеку взяли!
Марина поморщилась, помешивая омлет. Да, десять лет назад мать действительно добавила им недостающую сумму на первый взнос. Но с тех пор они каждый месяц выплачивают кредит, и немаленький. Однако для Лидии Петровны это, похоже, стало пожизненной индульгенцией на вмешательство в их семейную жизнь.
— Доброе утро всем, — на кухню вошел заспанный Андрей. Он потянулся к кофеварке, стараясь не встречаться взглядом с тещей.
— О, явился – не запылился, — фыркнула Лидия Петровна. — Десять часов уже, а он только встал. В выходной мог бы и в магазин сходить, продукты купить подешевле.
— Мам! — не выдержала Марина. — Прекрати, пожалуйста. Андрей всю неделю на работе перерабатывает, имеет право в воскресенье поспать.
— Ну конечно, защищай его! — всплеснула руками Лидия Петровна. — А что я одна хожу по магазинам, сравниваю цены, экономлю каждую копейку — это ничего? Я, между прочим, пенсионерка! Моя квартира теперь ваша, живите – радуйтесь. А мне даже спасибо никто не сказал.
Андрей с грохотом поставил чашку.
— Лидия Петровна, мы ведь договаривались: вы продаете свою квартиру, переезжаете к нам, а деньги остаются вам на счете. На всякий случай. Мы вас не заставляли.
— Ах вот как! — В глазах Лидии Петровны заблестели слезы. — Значит, попрекаете меня куском хлеба? Выгнать хотите? Родную мать!
— Никто тебя не выгоняет, — устало произнесла Марина, раскладывая омлет по тарелкам. — Просто прекрати считать наши деньги и указывать, как нам жить.
— Да как же не считать, когда вы транжирите направо и налево! — Лидия Петровна уже откровенно всхлипывала. — Я всю жизнь экономила, недоедала, недосыпала! Тебя одна растила, Мариночка, чтобы ты в люди выбилась. А теперь что? Колбаса за триста рублей! Кофе этот дорогущий! А у соседки Валентины дочка две пары сапог купила по скидке…
Андрей резко встал из-за стола.
— Пойду прогуляюсь, — бросил он и быстро вышел из кухни.
Марина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Последние месяцы они с мужем все чаще ругаются из-за матери. Андрей старается сдерживаться, но она видит, как его раздражают бесконечные претензии и попреки тещи. Да и сама Марина уже на пределе.
— Вот, довела мужа, — продолжала причитать Лидия Петровна. — А все потому, что характером в отца — такой же бесхребетный. Потому и бросил нас, когда тебе пять лет было…
— Хватит! — Марина с силой опустила вилку на стол. — Прекрати сейчас же! Ты ничего не знаешь об отце и о том, почему он ушел. И вообще… это наша с Андреем квартира, наша жизнь, и мы сами решаем, как тратить заработанные нами деньги!
Лидия Петровна побледнела и как-то сразу осунулась.
— Вот значит как, — тихо произнесла она. — Ну что ж, спасибо за правду. Пойду к себе, — она медленно встала и направилась к двери. — Только помни, доченька: никто тебя так не любит, как родная мать. И все, что я делаю — только ради твоего блага.
Марина осталась одна на кухне. За окном накрапывал дождь. Она механически собрала тарелки, загрузила в посудомойку. В голове крутились обрывки мыслей и воспоминаний.
Вот она маленькая, лет шести, просит у мамы новую куклу. «Нет денег, доченька, папа нас бросил, надо экономить». Вот школьные годы — старенькая форма, заштопанные колготки, бутерброды вместо школьных обедов. «Мама не может себе позволить такие траты». Институт — подработки по вечерам, потому что «надо помогать матери». И постоянное, с детства въевшееся чувство вины за каждую потраченную копейку.
Телефонный звонок вырвал ее из воспоминаний. Ольга, подруга и коллега.
— Марин, привет! Как ты там? Что-то голос усталый.
— Да так… С мамой опять поругались.
— Из-за денег?
— А из-за чего же еще, — горько усмехнулась Марина. — Все никак не может смириться, что мы с Андреем сами решаем, как жить и что покупать.
— Слушай, а помнишь Виктора Степановича? Он на пенсию вышел в прошлом году, а сейчас иногда заходит к нам в офис. Так вот, он твою маму знает, оказывается! Работали вместе на заводе в восьмидесятых.
Марина насторожилась:
— И что?
— Да так, к слову пришлось. Говорит, красавица была, энергичная. Многие ухаживали, а она все отказывала. И про твоего отца что-то интересное рассказывал…
В этот момент хлопнула входная дверь — вернулся Андрей. Марина торопливо попрощалась с подругой, обещав созвониться позже.
Следующая неделя прошла в каком-то странном напряжении. Лидия Петровна демонстративно молчала, запершись в своей комнате. Только по утрам быстро пробегала на кухню, заваривала чай и возвращалась к себе. По вечерам украдкой вздыхала, глядя на дочь полными слез глазами, но ничего не говорила.
Андрей все чаще задерживался на работе. А когда приходил домой — сразу уходил в душ и ложился спать, отговариваясь усталостью. Марина чувствовала: еще немного, и что-то непоправимо сломается в их отношениях.
В пятницу вечером она не выдержала и поехала в офис к Виктору Степановичу. Тот как раз собирался уходить, но, увидев Марину, приветливо улыбнулся:
— А, дочка Лиды! Как она там? Давно не виделись.
— Виктор Степанович, расскажите мне про маму. И про отца. Пожалуйста.
Он внимательно посмотрел на нее, помолчал, потом кивнул:
— Что ж, пойдем в кафе. История долгая.
Они устроились в маленькой кофейне напротив офиса. Виктор Степанович долго мешал сахар в чашке, словно собираясь с мыслями.
— Понимаешь, Марина, твоя мама… она ведь совсем другой была. Веселой, легкой. И отец твой — прекрасный был человек, инженер талантливый. Они друг друга очень любили.
— Но почему же…
— А случилась беда, — тяжело вздохнул Виктор Степанович. — Твой отец изобрел какое-то важное устройство для завода. Его должны были премировать, квартиру обещали. А тут — перестройка, неразбериха. Начальство сменилось. Короче, украли у него патент. А новый директор предложил твоему отцу долю — если тот закроет глаза на воровство.
— И что?
— Отец отказался. Пошел жаловаться выше. А там все схвачено было. В итоге его и с работы выжили, и затаскали по инстанциям. Лида тогда на восьмом месяце была, переживала страшно. Еще и безденежье, неустроенность… В общем, не выдержал твой отец. Уехал куда-то на Север, там и сгинул.
— А мама?.. — голос Марины дрогнул.
— А мама твоя после этого другим человеком стала. Все копила, экономила — боялась, что тебя не сможет поднять. На любую подработку бросалась. И к деньгам… странное отношение появилось. Словно помешалась на экономии. Наверное, травма такая психологическая.
Марина сидела оглушенная. Столько лет она считала отца предателем, бросившим семью. А мать… Неужели за всеми этими придирками и попреками скрывается давняя боль? Страх перед бедностью, въевшийся в подкорку?
Домой она вернулась поздно вечером. Андрей сидел на кухне — один, в темноте.
— Где ты была?
— Андрей, нам надо поговорить. Я узнала… такое…
Она рассказала ему все. Про отца, про украденный патент, про мамину травму. Андрей слушал молча, только желваки ходили на скулах.
— Знаешь, — наконец произнес он, — я ведь тоже все эти месяцы мучился. Злился на твою мать, на тебя — за то, что защищаешь ее. А теперь думаю: может, она просто не может иначе? Как птица в клетке — даже если выпустить, все равно будет биться о прутья.
В этот момент на кухне появилась Лидия Петровна — в старом халате, с заплаканными глазами.
— Вы где пропадали? Я волновалась… — она осеклась, увидев их лица. — Что случилось?
— Мама, — Марина встала и крепко обняла мать. — Я сегодня встречалась с Виктором Степановичем. Он рассказал мне… про папу. Про тот патент.
Лидия Петровна побледнела и опустилась на стул.
— Зачем? Зачем ты ворошишь прошлое?
— Потому что я хочу понять. Мама, почему ты никогда не рассказывала? Почему позволила мне думать, что отец просто бросил нас?
— Я… я не могла, — Лидия Петровна разрыдалась. — Он был такой честный, принципиальный. А я… я ведь тогда просила его взять эти деньги! Умоляла согласиться — ради тебя, ради нашей семьи. А он не смог переступить через себя. И ушел. А я осталась — одна, с младенцем на руках, без денег, без поддержки…
Марина опустилась перед матерью на колени, взяла ее руки в свои:
— Мамочка, но ведь ты справилась! Ты вырастила меня, дала образование. Я благодарна тебе за все. Но пойми — мы с Андреем живем в другое время. У нас есть работа, стабильный доход. Мы можем позволить себе не экономить на каждой мелочи. И это нормально.
— Да как же нормально? — всхлипнула Лидия Петровна. — Я всю жизнь боюсь… Каждый раз, когда вижу, как вы тратите деньги — меня словно током бьет. Кажется: вот-вот все рухнет, останетесь ни с чем, как я тогда…
— Мам, — тихо произнесла Марина, — но ведь ты сама загоняешь себя в эту клетку страха. Смотри: ты продала квартиру, у тебя есть сбережения. Ты могла бы путешествовать, покупать себе красивые вещи, радоваться жизни. А ты считаешь чужие копейки и изводишь себя и нас.
Андрей подошел и положил руку на плечо тещи:
— Лидия Петровна, мы же семья. Мы всегда поможем, если что. Но дайте и нам жить так, как мы считаем нужным.
— Я… я постараюсь, — пробормотала Лидия Петровна. — Просто не знаю, смогу ли иначе. Столько лет так жила…
— Давай попробуем вместе, — улыбнулась Марина. — Знаешь, я давно хотела предложить тебе съездить куда-нибудь. Ты никогда не была на море. Может, в следующем месяце махнем в Сочи? На недельку, втроем?
— На море? — Лидия Петровна растерянно заморгала. — Я… я даже не знаю. Это же дорого…
— Мам, перестань считать. Просто ответь: хочешь увидеть море?
В глазах Лидии Петровны мелькнуло что-то похожее на детский восторг:
— Хочу. Очень хочу.
— Вот и решено, — подытожил Андрей. — А теперь давайте пить чай. И, Лидия Петровна… можно ту колбасу достать из холодильника. Она и правда вкусная.
Они просидели на кухне до глубокой ночи. Лидия Петровна рассказывала о молодости, о знакомстве с отцом Марины, о том, каким он был — веселым, увлеченным, бескомпромиссным. Марина слушала, крепко держа мать за руку, и думала о том, как много лет они потеряли в плену недосказанности и старых обид.
А за окном шел дождь, мягкий и теплый, словно смывая накопившуюся горечь. Где-то вдалеке мелькнула молния, но уже без грома — гроза уходила, оставляя после себя очищенный воздух и надежду на новый день.
Полгода спустя
— Мариночка, смотри какая красота! — Лидия Петровна стояла у витрины магазина, разглядывая элегантное платье. — Как думаешь, пойдет мне?
После той ночного разговора что-то неуловимо изменилось. Нет, Лидия Петровна не стала транжирой — привычка экономить въелась слишком глубоко. Но она больше не устраивала скандалов из-за каждой покупки, не считала чужие деньги. А главное — постепенно училась радоваться жизни и позволять себе маленькие удовольствия.
Поездка на море оказалась переломным моментом. Лидия Петровна, как ребенок, восхищалась всем: волнами, закатами, южными фруктами. А когда Андрей предложил покататься на катере — неожиданно для всех согласилась и потом целый вечер делилась впечатлениями.
— Конечно пойдет, — улыбнулась Марина. — Примеришь?
— А может, в другой раз? — привычно засомневалась Лидия Петровна, но тут же решительно тряхнула головой: — Нет, сейчас! Я же обещала себе: больше не откладывать жизнь на потом.
Марина смотрела, как мать крутится перед зеркалом в примерочной, и чувствовала, как теплеет на душе. Прошлого не изменить, но можно научиться жить иначе. Главное — не бояться начать.
Вечером, вернувшись домой с покупками, они с Андреем сидели на балконе. Лидия Петровна хлопотала на кухне, что-то напевая.
— Знаешь, — задумчиво произнес Андрей, — я тут подумал… Может, летом снова на море поедем? Твоя мама так радовалась в прошлый раз.
Марина благодарно сжала его руку. Все налаживалось. Медленно, непросто, с периодическими срывами в старые страхи и обиды. Но они справятся. Теперь — обязательно справятся.
Потому что самая страшная тюрьма — не безденежье, а страх перед жизнью. И самое важное богатство — это способность быть счастливым здесь и сейчас, не оглядываясь постоянно в прошлое и не ожидая подвоха от будущего.
А деньги… Они всего лишь средство, а не цель. И уж точно не повод портить отношения с близкими людьми.
